Такая вот она, интеллигенция творческая.

Причины вырождения творческой интеллигенции

У меня есть давний знакомый: затрудняюсь определить его профессию, потому что он мало что знает и ничего не умеет, но уже много лет он работает куратором в Центре современного искусства, готовит выставки, участвует в круглых столах. Вероятно, он искусствовед. Когда он говорит, то всегда произносит один и тот же набор слов, просто переставляет слова местами. Он мало читал, светская текучка съела всё время, но необходимый минимум знает: Деррида, Уорхол, Бойс, Гройс, Чубайс, Прохоров, долой Путина. Он интеллигент.

В целом он за хорошее. Этот человек подозревает, что с ним происходит что-то не то. Он ведь вменяемый, он давно заметил, что ничего не читает и думает одни и те же мысли, или полумысли — уже много лет подряд. Он ведь человек с некоторой, пусть притуплённой, способностью к рефлексии: он видит, что фигуранты процесса говорят длинные слова с претензией выразить богатый смысл — но откуда же взяться смыслу? Они ведут жизнь, исключающую смысл вообще: читают только короткие статьи в коротких журналах и проводят время на вернисажах, а чаще всего пьют или клянчат деньги у нечестных богачей.

Мой знакомый заметил это давно. И то, что все живут моралью кружка, хотя существование привилегированного кружка аморально в принципе, — это он тоже знает. То, что художественного образования более нет, а знания заменили сведениями о рыночных успехах, он знает превосходно. Детали мелких гешефтов он знает лучше прочих: как выхлопотать поездку в Венецию, спроворить грант, промылиться в кураторы выставки — это всё мелкие трюки повседневности, которыми живёт столица. Мой знакомый варится в этом котле каждый день, и он (будучи изначально неплохим человеком) немного стыдится своей ловкости.

Наши отношения складываются непросто. Дело в том, что я уже много лет назад сказал, что так называемый «второй авангард» есть жульничество и обслуга богатого ворья, а так называемый «московский концептуализм» не имеет ни единой концепции, а участники процесса — прохвосты и бездари. Многие на меня обиделись и сочли мракобесом, сторонником застойных времен. Мой знакомый отлично понимает, что я не сторонник застойных времён, а просто не считаю ту среду, в которой он варится, интересной и умной. И ему обидно: ведь он тоже в глубине души (в далеко запрятанной глубине души) представляет, что интеллектуальный уровень его друзей очень низок — но каждый день он должен расшаркиваться перед болванами.

И вот мы перестали общаться, так бывает. Однако с некоторых пор этот знакомый стал мне звонить и даже приходить в мастерскую. А до этого он не звонил лет двадцать. Однажды позвонил и говорит: «Как мне стыдно за все эти годы, ты уж прости, старик, но сам понимаешь. Прости, что мы тебя отовсюду исключали… Ну, если честно, ты сам виноват, поставил себя вне общества… Но я-то понимаю, что правда за тобой. Нет, ты прав, конечно…» Так прямо и говорил, произносил горькие слова, очень трогательные. Я сознательно не привожу фамилии этого человека, чтобы ему не влетело от его влиятельных друзей, — он ведь рисковал, идя со мной на контакт.

Так порой рискует разведчик, когда ему неожиданно хочется раскрыться — пусть хоть на единый миг. Нет, нельзя! Никогда нельзя раскрываться! Надо до самой смерти повторять, что бездарный поэт Пригов — гений, а живопись умерла. Круговая порука бездарностей в моде необходима; более того, именно так и было устроено в советское время, когда деятели соцреализма обязаны были убеждать друг друга, что серая мазня Салахова — это искусство.

Так вот, знакомый пришёл ко мне в гости несколько раз, а потом перестал приходить. Точнее, я перестал его приглашать, а он и не просится больше. Дело в том, что такими вот трогательными словами он вроде как выполнил долг перед своей совестью, очистился — но ничего в его жизни не поменялось. И как может поменяться? Он продолжал заниматься устройством мелких дел, произнесением пустых фраз, и никогда, ни разу — ни единого разу! — он не посмел возвысить свой тонкий голос и сказать нечто против происходящего.

Ну, как пойти против директора ГЦСИ Бажанова, человека амбициозного и очень глупого? Или против замдиректора ГЦСИ Миндлина, коррумпированного до стелек в обуви проходимца? Как возразить против программы, поддерживающей общий уровень серости? Они выезжают и на биеннале, и триеннале, сидят с надутыми рожами в комиссиях и подкомиссиях — и глупеют, глупеют, глупеют. Если учесть, что уровень знаний был исключительно низок на старте — сегодня это ниже уровня асфальта. Но шампанское булькает, но инсталляции блестят!

Он отлично знает, этот мой знакомый, что всё происходящее сегодня в искусстве ещё хуже чем советский Минкульт. Но ему надо жить, скоро пенсия. И даже не в пенсии дело. Он мне сказал очень грустно и очень просто: «Вот ты-то уедешь, а я здесь останусь. И мне с ними надо будет встречаться, говорить, здороваться. От них зависит многое — это моя жизнь, понимаешь?» И я перестал его приглашать, смотреть на эти мучения сил нет.

Теперь, когда мы встречаемся на выставках (недавно встретились в Пушкинском музее), он отворачивается. Он знает, что я думаю, что он трус и ничтожество, а я знаю, что он меня уже ненавидит за то, что однажды пересилил себя и пришёл ко мне с признаниями. Вдруг я понял и причину его прихода ко мне — и причину нового витка неприязни: в некий момент он вообразил, что за мной стоит какая-то сила, некая ещё не известная ему мафия-группировка. Может быть, уже договорились менять всё? Не может же быть, что я такой вот нахальный — сам по себе, один? Но когда он убедился, что я один, просто такой вот неадекватный, — он очень оскорбился.

И таких обиженных людей я знаю много. Особую категорию занимают бывшие друзья: они все оставались верными до определённой черты, а потом нечто происходило фатальное и отношения прекращались. Быть адекватным среде очень рекомендуется. Случалось так, что я замахивался на самое святое — и корпоративный закон уже не позволял со мной дружить: они ещё терпели, когда я бранил Тэтчер и либеральную демократию, но если я говорил, что оппозиционеры на Болотной дурни и пошляки или что идея демократии подвержена коррозии и износилась, то это уже было нестерпимо. Так и в брежневские годы: со мной дружили, пока я бранил соцреализм, но когда переходил на личности секретарей обкомов или говорил, что всех членов Политбюро надо отправить на Марс, — вот тут со мной здороваться переставали.

Надо сказать, что в России демократической всё ещё строже. Одного моего доброго друга пригласили на собеседование (в прежние времена сказали бы: вызвали на партком, но это был не партком, а собрание либеральной интеллигенции) и на собеседовании предложили ему выбирать: со мной он дружит или с либеральным обществом. И мой былой товарищ позвонил мне по телефону, извинился, сказал: ну сам понимаешь, надо же выбирать.

Мой былой друг великолепно знает, что я выступал против Сталина и лагерей, против Политбюро и советской власти в те годы, когда сегодняшние либералы прилежно ходили на комсомольские собрания. Однако дело ведь не во мне и не в моих взглядах — дело в том, что нельзя нарушать комфортные установки своего круга. Кругу ведь не то обидно, что я не считаю демократию венцом развития общественной мысли, — нестерпимо то, что я не считаю Рубинштейна поэтом, Гройса — философом, а Булатова — художником. Общественный строй никогда главным не был, главное — это номенклатура. Современному либеральному кругу комфортно называть меня антилибералом на том основании, что я считаю их жуликами, — ну, вот и называют.

Вчера мне написал милый, в сущности, человек: «Я бы рад вашу статью послать дальше, по своим знакомым, но заранее хочу размежеваться с некоторыми острыми пунктами. Вы там слишком резко говорите, а мне бы не хотелось». Этот же человек (он не вполне трус, боится только своей корпорации) не страшится выступать против абстрактного коррумпированного правительства России — не страшится потому, что эти абстрактные претензии ненаказуемы; но он десять раз описается, прежде чем публично скажет, что Бакштейн — не мыслитель и никогда не написал ни единой строчки и не подумал ни единой мысли. Так нельзя говорить, ну что вы! Так невозможно сказать!

Мне сообщали (причём сообщали по секрету, умоляя не разглашать тайну), что мои статьи пересылают друг другу тайком, боясь признаться своему окружению, что читают Кантора, — ведь можно испортить отношения в своём кружке. «Разве можно читать Кантора!» — так говорят друг другу участники кружков, а те из них, которые тайком читают, опускают глаза. И в этот момент они говорят себе: «Ведь Максим Кантор не любит их, ну а они не любят его — всё правильно, это же честно».

Среди прочих былых друзей был друг, который переживал, что мне не нравится, что он дружит со взяточниками и людьми из светского коррумпированного круга — гельманами, хорошиловами и т.п. Он мне так говорил: «Ну а чем ты докажешь, что они нечестные?» Никто, понятное дело, не ловил этих дяденек за руку, но все представляют, как делаются дела, — и мой друг тоже великолепно всё это знал. Но ведь есть презумпция невиновности, не так ли? Мой друг был исполнен личного достоинства, он готов был со мной дружить несмотря на то что я против капитализма, а всё его окружение — за капитализм. Он просил от меня равной услуги: он будет закрывать глаза на то, что я социалист и христианин, а я должен не замечать того, что он прислуживает негодяям. Моему другу хотелось так всё устроить, чтобы и со мной дружить, и с прогрессивной банкирской компанией ладить — это вполне могло идти параллельно. Он приходил ко мне, и мы говорили о высоком, а потом он шёл в общество прогрессивных представителей современного искусства и там беседовал о рынке инноваций. Некоторое замешательство возникало на днях рождения. Но ведь можно два раза подряд отмечать праздник: один стол накрывают для рукопожатных, а другой — для нерукопожатных друзей.

Во время существования Советского Союза с набором гостей тоже возникали сложности: в интеллигентные дома было не принято приглашать стукачей и директоров ателье, заведующих мясными отделами тоже в гости не звали. А сегодня, когда застолье сплошь из директоров гастрономов — в том числе гастрономов интеллектуальных, — возникает неловкость, когда надо позвать кого-то, кто в данный гастроном не вхож. Тут надо раз и навсегда прописать правила поведения кружка, иначе никак.

Один смелый юноша мне написал, что ему в его «тусовке» достаётся немало колотушек за то, что он думает не как все, и он даже попросился ко мне в друзья, хотя его окружение и против меня, а если он обматерил меня за спиной, так это от ситуативной застенчивости. И написал он это в отчаянном личном письме, не отдавая себе отчёта, что пишет очень трусливо. И не объяснишь, что учиться храбрости надо наедине с собой — а когда научишься быть мужчиной, тогда уже и приходить к взрослым. Поздно объяснять, жизнь сложилась.

Вообще говоря, происходит вот что: возникла мораль мафии, которую противопоставляют морали ненавидимого тотального государства. Мафия как институт свободы возникла не вчера, а термин «рукопожатные» совершенно соответствует термину «люди чести», который употребляют на Сицилии. Страх, который напитал общество, он не перед Путиным: ну что вам сделает Путин? Вы ему совершенно не нужны. И не перед патриархом: вас нельзя отлучить от Церкви, к которой вы не принадлежите. И не перед Сталиным, который шестьдесят лет как мёртв. И не перед Советской властью, которой нет, и нечего врать, что она вернулась.

Страх — выпасть из своего кружка, выделится из своей маленькой мафии, из тёплой лужицы, где тебя поймут и согреют. Страшно перестать говорить на общем жаргоне. Страшно увидеть, что ваш кружок занимается дрянью. Страшно остаться одному с большим миром — и с честными идеалами. Это по-настоящему страшно.

Но только не обманывайте себя — вы совсем не демократы. Надо понять, что управлять многими мафиями для тотального государства значительно проще, чем управлять социумом с единой моралью, внятной целью и идеалом общественного договора. Такой идеал возможно извратить. Но если общество живёт общим делом, надолго извратить идеал невозможно. Можно долго обманывать немногих, но нельзя долго обманывать всех. А вот если обман развивается корпоративно, ширится по законам роста раковых клеток, то обман поглощает организм незаметно — и съедает общественный договор навсегда. До тех пор пока существует свой мыльный дискурс журнала «Артхроника» и отдельно есть жирный дискурс московского концептуализма, со страной можно делать всё что угодно.

А как же быть? Что же — опять верить в общие идеалы? Увольте нас от идеалов! Как только произносишь слово «идеалы», у собеседника блестит глаз: он нашёл, как доказать свою правоту, как вернуть себе комфорт в душе. Ах, идеалы? Может, ты за коммунизм? Вам прогресс и капитализм не нравятся? А знаете ли вы, что рынок — отец цивилизации? Ты вне рынка — значит вне прогресса. Знаем мы вас, коммуняк, скоро в лагеря всех законопатите. И вообще это коммунисты, если разобраться, войну начали. Нет уж, мы за дискурс, за инсталляции, за умеренную коррупцию, за миллиардера Прохорова и его благостную сестру. Прохоров наш президент! Только не трогайте ничего в моей маленькой мафии честных «рукопожатных»!

Идут на митинг, чтобы подержаться за руки таких же запуганных. В этот день они все смелые. Они выступили против абстрактного тирана (которого в МВФ уже договорились валить, поэтому и можно ходить на демонстрации). Они выступили против тирана и затем пошли по своим рабочим местам — подавать руку проходимцам, подставлять щёчки для поцелуев ворам, льстить проституткам.

Кто вас так запугал, граждане? Чиновники даже не делали ничего особенного, чтобы довести вас до такого панического ущербного состояния. Вы не чиновников боитесь — вы друг друга боитесь. Вы боитесь своей бездарности, своей человеческой несостоятельности. В окружении вам подобных ничтожеств ваша несостоятельность не так заметна. Вы уже не смеете сказать ничтожеству, что он/оно/она — ничтожество.

Почему, почему вы все боитесь друг друга? Почему вы все — трусы?

Мне часто теперь говорят: опять ты про негативное! Ну как можно! Ведь для негативного отведён специальный день календаря: 31-го числа мы несогласные! Вот есть реальное общественное дело — протест против тоталитаризма! Прошлись, со знакомыми пообщались. А потом — домой, а дома ждёт только хорошее: журнал «Мезонинчик», инсталляция в ГЦСИ, пьянка на Венецианской биеннале, Хорошилов обещал зайти. Жизнь-то идёт…

Интеллигенция России не мозг нации.

Какая интеллигенция нужна нынешней России

Прошу учесть, что эта статья не имеет никакого отношения к Российским инженерам, учителям, научным работникам, медикам, офицерам армии и людям других подобных «умственных» профессий. Да и сама нынешняя Российская интеллигенция ни в коей мере не считает их всех своими собратьями. Это статья о людях, которые сами себя назвали избранными людьми нынешней России, то есть, о людях имеющих хоть какое-то отношение к творчеству и постоянно мелькающих на экранах ТВ и сценах московских театров. Эта статья о творческой московской интеллигенции, называющей себя истинными представителями старой русской интеллигенции бывшей Царской России.

Что такое русская интеллигенция?.

Широко известны едкие слова Ленина о Русской интеллигенции, сказанные им в разговоре с Горьким еще в начале двадцатых годов: « Наша Русская интеллигенция – это не мозг нации, а ее го…но».

Вот так-то! А вы что о себе думали?!

Эти слова Ленина постоянно всплывают в памяти, когда смотришь нынешние «культурно развлекательные» ТВ-шоу с участием разного рода творческих и около творческих звезд, всяких там певиц и деятелей культуры.
Интеллигенция, если посмотреть по словарю русского языка – это социальный слой общества, профессионально занятый умственной деятельностью и обладающей для того специальным профессиональным образованием. А в дореволюционном словаре Брокгауза и Ефрона было даже два определения слова интеллигенция: просто интеллигенция и «русская интеллигенции»!

Отличительной чертой русской дореволюционной интеллигенции являлась ее показная и постоянно демонстрируемая окружающим совестливость. Русская интеллигенция словно бы стеснялась своего богатого и незаслуженно безбедного существования и ей было как бы стыдно перед народом за свою беззаботную жизнь. То ли по настоящему стыдно, то ли как будто бы стыдно. Но на этот вопрос она сама не могла перед собой ответить. Но зато она взрастила у себя активное стремление идти в народ, искупать свою несуществующую перед ним вину, нести свет культуры в темные народные массы, занимаясь благотворительной, просветительской и конечно же «образовательской» деятельностью.

И одновременно со всем этим, русскую интеллигенцию отличала редкая двуличность в сочетании с поразительной ее «лакейностью». Русская интеллигенция во всю лебезила и пресмыкалась перед богатыми членами российского общества, перед сильными мира сего и перед самой российской властью, одновременно безбожно ругая, проклиная их всех вместе взятых и призывая народ к их свержению.
А после Великой Октябрьской Революции русская интеллигенция стала угодливо служить новой власти, предавая и продавая своих родственников, друзей, знакомых, терпеливо ожидая своей очереди на Сталинскую голгофу и тайно лелея мысль о том, что именно его-то теперь и не тронут. Но они ошиблись. И большинство представителей русской интеллигенции, которые с восторгом встретили Октябрьскую революцию и убежденно пошли служить Советской власти, были этой властью уничтожены.

Меня всегда смущали эти Ленинские слова об интеллигенции, смущали еще со времен моей комсомольской юности. Смущали потому, что я не находил никакого подтверждения этому определению в окружающей меня действительности. В нашей Советской действительности. Я не догматик, не ханжа, не начетчик и не крючкотвор. Но я отношусь к тем многим десяткам миллионов Русских граждан, которые не имеют никаких претензий к Советской власти, кроме одной – зачем допустила развал СССР?

Так вот, я вырос в семье Советского офицера, мать моя была учительницей и я всегда всем с гордостью говорил, что я интеллигент во втором поколении, потому что мои родители были из бедных крестьян. То есть, они были интеллигентами в первом поколении. Как большинство всех Советских интеллигентов.
После многолетних скитаний отца и его семьи по воинским гарнизонам страны , мы обосновались в закрытом городе Иркутска2, что возник около знаменитого тогда авиазавода, выпускающего военные самолеты.

И я всегда жил в окружении представителей Советской интеллигенции. Это были учителя, врачи, медики, офицеры, жены офицеров, инженеры. И практически всегда они для меня, сначала мальчишки, потом юноши, являлись образцами для подражания и для зависти. Они были образованы, культурны, честны, порядочны. И я искренне считал, что вся Советская интеллигенция есть именно такая, а не какая другая.

К нам часто приезжали артисты из Москвы, Ленинграда и других крупных городов Европейской части страны и Сибири. Выступали они в центральном зале очень красивого Дворца Культуры Авиазавода. Для нас, мальчишек, их приезды всегда были праздниками.

Они приезжали к нам не только со сборными концертами Советских песен, но даже с концертами симфонической музыки, а также со спектаклями классических русских, мировых и советских драматургов, с опереттами, операми и даже балетом. Очень часто приезжал известные писатели и поэты и выступали со сцены с чтением своих произведений и произведений мировой художественной классики. Поэтому мы, сибиряки, в те давние годы никогда не чувствовали себя оторванными от страны, Наоборот, мы всегда росли в центре ее культурной жизни.
И я еще мальчишкой, живущим в далекой, далекой Сибири, смог познакомиться с репертуаром лучших советских театров Москвы и Ленинграда в местном Дворце Культуры! И наверняка, не без этого стал заядлым театралом. И хотя в самом Иркутске был хороший местный Драмтеатр, но мы больше ходили в свой Дворец Культуры. Потому что сюда нам было гораздо проще достать билеты или даже пройти без билетов.

При приезде артистов мы, мальчишки, естественно старались любой ценой пробраться в ДК и посмотреть на их представления. И они, приезжие артисты, для нас всегда были представители Советской интеллигенции в самом высоком, самом прекрасном и самом широком смысле этого слова. И нам, мальчишкам города Иркутска 2, после окончания школы хотелось стать представителем рабочего класса на нашем авиазаводе, или же Советским интеллигентом. То есть, инженером, врачом, педагогом, медиком, офицером. Благо, что в самом Иркутске были для того соответствующие институты и даже военные училища.

Но Советская интеллигенция к нынешним временам исчезла, канула в лету. В России сейчас Российская интеллигенция. Но это уже совсем другая интеллигенция. Ни Русская и ни Советская. Отличительная черта нынешней Российской интеллигенции – это крайняя степень ее бескультурья, наглости, хамства, бессовестности и бесстыдства и вседозволенности. Я не помню случая, чтобы представители Советской интеллигенции смогли выругаться матом в общественном месте или в присутствии незнакомых людей. А вот нынешняя интеллигенция считает оскорбление матом нормой российского общения и выражается матом не только в общественных местах, но и на сцене и даже на экранах телевидения.

Давно уже всем в стране известны слова Ксении Собчак, сказанные ею пару лет назад в одной телевизионной передаче и ставшие лозунгом для всей нынешней Российской интеллигенции. Она сказала, что лучшая часть нашего Российского общества эмигрировала во время Гражданкой войны за рубеж, а в стране осталось лишь Российское быдло и генетическое «отребье» Российской нации и ее народа. Это она про наших с вами отцов и дедов, сделавших из нищей и вконец н разваливающееся Российской империи вторую державу мира, как политическую, культурную, так и экономическую.

Сюда же можно добавить слова одного “лощеного хлыста, красавца мужчины”, господина Евгения Панасенкова,постоянного представителя всевозможных пустых телешоу, продюсера неизвестно чего, любителя говорить, поучать, понукать и слушающий всегда только лишь одного самого себя, о “мазутных мордах” Российского народа, подкормленного Путинскими бюджетными подачками и потому голосующими за него.

Все нынешние актеры и артисты еще Советского «замеса» в своих публичных выступлениях открыто поливают грязью свой Советский образ жизни и с нескрываемым ужасом на лицах вспоминают свои провинциальные гастроли!

Алла Борисовна со слезами на глазах рассказывает, что ей тогда приходилось брать с собой кипятильник и бульонные кубики, ибо не хватало денег поесть в столовой! Вы только подумайте! Какой кошмар-р-р-р! Наша непревзойденная Примадонна и бульонные кубики! И это ей, колхознице с аристократической голубой кровью, почти что королеве, которая, не успев еще родиться, но уже мысленно питалась одним только черепаховым супом, да осетровой икрой с французскими булочками, и эти самые проклятые бульонные кубики! Ужас просто! С ума можно сойти!

А здесь на каком-то телешоу наши ведущие «юморные» актеры в лице Жванецкого, Хазанова, Ширвинда, Державина неестественно трагическими голосами рассказывали о том, как невыносимо было им стоять в очередях в московских магазинах за продуктами. И Ширвиндт, понизив голос, буквально шепотом говорит:
— А мне вместо мяса досталось, знаете что? «Обрезь» мясная!

И начинает объяснять, что это такое в его понимании! А Хазанов всерьез утверждает, что высокие результаты Советских спортсменов объяснялись лишь тем, что они тренировались в концлагерях и единственной возможностью вдохнуть воздух свободы для них был выезд за рубеж для международных выступлений. Бр-р-р-р! Настоящий бред сивой кобылы!

Ведь это утверждают люди, которые сами множество раз выезжали за границу и никогда в жизни не стояли в магазинных очередях, потому что обслуживали правящую Союзную верхушку в их домах отдыха, санаториях и на их дачах. А отоваривались они в распределители Секретариата ЦК, что был тогда на Калининской в доме номер один. Там, конечно же, они стояли в очередях, но стояли в очереди среди таких же избранных представителей Советской артистической интеллигенции. И это была почетная очередь, очередь своих по крови и не такая уж и большая!

Это они в открытую, не стесняясь, всерьез уже стали говорить о том, что зря, мол, СССР победил фашистскую Германию! Зря! Потому что была бы сейчас Россия Германской восточной провинцией, а они сидели бы в «кафешках», пили бы знаменитое Баварское пиво и заедали бы его знаменитыми Баварскими сосисками. И нам поэтому надо, мол, извиниться перед Германией за то, что мы в ВОВ уничтожали их солдат на территории СССР. И наша школьная молодежь уже публично извиняется перед Германией с трибуны ее Рейхстага.

Для них уже исчезло понятие Родины, как о месте, где жили твои предки, где ты родился, вырос, выучился, встретил свою любовь и где родились твои дети, где ты дышал воздухом свободы. Для них Родина – это то место, где им хорошо и «балдежно», по словам Хакомады! Хорошо только им, а не всему народу России.
И я, когда смотрю на нынешнюю Российскую интеллигенцию, на то, как она живет, как она работает, отдыхает, развлекается, как она делает себе деньги, как относится к России, к ее истории, к ее народу, начинаю понимать эти известные слова Ленина. Действительно, нынешняя Российская интеллигенция, это не мозг и не совесть нации, это ее «га…но».

Гляньте на эти бесчисленные развлекательные телевизионные ТВ- шоу. Их идеология поражает своим бесстыдством На этих шоу популярные артисты и актеры России, как пожилого, так и молодого возраста собирают своих любовников и любовниц, публично перетряхивают свои многочисленные сексуальные связи друг с другом и с помощью ДНК прямо здесь, на телевидении, пытаются выяснить, от кого же у них дети и с кого теперь им по суду надо будет брать или, наоборот, платить алименты? Смотреть на все это неловко и стыдно. Если только не сказать откровенно – противно.

До чего же докатилась наша творчески-артистическая интеллигенция, если они позволяют себе такое на экранах ТВ? А дальше – больше!

Совсем недавно популярная телеведущая Дана Борисова в открытом эфире НТВ под дружное «Ура» и аплодисменты присутствующих на передаче гостей и актрис рассказывает о своем способе дополнительного своего заработке с помощью секса за деньги с известными деятелями политики и культуры. И даже называла цену ночи с ней. А другая постоянная теледива, бывшая балерина Волочкова, в открытую хвастается своими порнофото, сброшенными в интернет.

И все это, повторяю, под дружные «Ура» и аплодисменты присутствующих. А некоторые актрисы, бывшие на этих ШОУ, утверждают, что и они так делают, чтобы получить роли в кино или в спектаклях или же место на своих концертных выступлениях. По другому теперь, мол, в России невозможно. Все, мол, теперь в России продается и покупается.

А ведь это уже пропаганда подобного образа жизни, принятого для творческого класса нашей интеллигенции, а значит, и для всей молодежи России. И куда же все они нас с помощью этих пустых ТВ-шоу зовут?

А зовут они нас в их прекрасное завтра путем прославления на ТВ-шоу России вседозволенности для них, для избранных представителей российской интеллигенции, самого обыкновеннейшего разврата, аморалки, легализации проституции, многоженства, нынешних европейских «многополых» гендерных отношений и даже элементарной семейной педофилии. Не говоря уж о предательства интересов своей Родины.

Нынешняя российская творческая интеллигенция превратила нашу культуру в помойку, в клоаку человеческих отношений. И это самые приличные слова, которые приходят мне в голову, когда я пытаюсь говорить о нашей творческой интеллигенции. Потому что другие и более точные слова произносить становится слишком уж неприлично. Они уже произнесены много лет назад самим Лениным.
В принципе, мне плевать на все эти их прозападные ухищрения. Есть ведь такая поговорка в России: сами делайте, что хотите, только меня не трогайте. Но они трогают и уговаривают и активнейшее пропагандируют эти свои новые античеловеческие взгляды, во всю совращая нашу молодежь.

Поэтому, давно пора этого нашего «масляного кота» под названием российская творческая интеллигенция, жирующей на непотребностях нашего общества, поставить на подобающее для нее место – у порога!

Такая вот она, интеллигенция творческая. Преступность и социальные сословия

российская интеллигенция социологический

Интеллигенция — от латинского intelligens, что означало «понимающий, мыслящий, разумный». Интеллигенция — понятие введенно в научный оборот в России в 60-х гг. 19 в., в 20-е гг. 20 в. вошло в англоязычные словари.

В российской научной мысли сложилось два различных подхода к определению интеллигенции. С одной точки зрения, под интеллигенцией понимают социальную группу, профессионально занимающихся умственным трудом , развитием и распространением культуры, обычно имеющих высшее образование. Но есть и иной подход, наиболее популярный в русской социальной философии, согласно которому к интеллигенции причисляют тех, кого можно считать нравственным эталоном общества, вне зависимости от их социальной принадлежности. Википедия (Электронный ресурс): Свободная энциклопедия / текст доступен по лицензии. дата обращения 16.11.12.http://wikipedija.ru

Интеллигенция — один из самых популярных и расплывчатых терминов как в науке, так и в общественной практике России. Не случайно ее называют “самым таинственным персонажем российской истории”, который окружен “ореолом противоречивых мифов, гипотез, контроверз и плохо совместимых фактов”. Трудно найти категорию населения, на которую бы в нашем отечестве обрушивались столько похвал и осуждения одновременно. Особенно острой становится дискуссия о ее роли и судьбах в бурные, переломные для страны периоды истории.

В приближенном варианте к современным трактовкам слово было употреблено русским прозаиком, критиком и публицистом П. Д. Боборыкиным. В 1875 г. он подал термин в значении философском — «разумное постижение действительности». Он же осознавал интеллигенцию и в социальном значении, а именно как «самый образованный слой общества». Это определение из статьи автора под названием «Русская интеллигенция», в которой, кстати говоря, П. Д. Боборыкин объявил себя «крестным отцом» понятия. Автор, надо отметить, несколько слукавил в отношении своей роли первооткрывателя термина, хотя даже размышлял над ним и ранее. В 1870 г. в романе «Солидные добродетели» Боборыкин пишет: «Под интеллигенцией надо разуметь высший образованный слой общества как в настоящую минуту, так и ранее, на всем протяжении XIX в. и даже в последней трети XVIII в.» В глазах главного героя романа русская интеллигенция должна устремляться в народ — в этом находить свое призвание и нравственное оправдание. Однако уже в 1836 г. к слову «интеллигенция» в своих дневниках прибег В. А. Жуковский — там, где писал о петербургском дворянстве, которое, по его мнению, «представляет всю русскую европейскую интеллигенцию». Жуковский В.А. Из дневников 1827-1840 гг. // Наше наследие. М., 1994. N 32. С. 46. Не исключено, правда, что Боборыкин и не знал о высказываниях коллеги.

Термин «интеллигенция» можно охарактеризовать как довольно устойчивый в обыденном сознании и обиходном употреблении, хотя споры об определении понятия «интеллигенция» не утихают многие годы.

Все многообразие подходов к определению интеллигенции можно, свести к двум — культурологическому и социологическому. Первый ставит на первое место неформальные, идейно-нравственные признаки. Второй, игнорируя эти признаки, выдвигает на первый план критерии формальные, прежде всего, социально-экономические.

Некоторые исследователи кладут в основу определения интеллигенции характер (умственный) труда. Однако этот критерий нельзя признать корректным, ибо научно-технический прогресс настолько увеличил разброс видов умственного труда — от уникально-творческого до рутинно-подсобного, что у социологов, имеющих дело с вычленением в социуме определенных социальных групп и точным количественным анализом, возникла необходимость конкретизировать определение интеллигенции, указав на ее особое место в структуре работников, обслуживающих духовную жизнь общества.

Интеллигенция – сложное, многогранное и противоречивое явление российского народа и его культуры. Дискуссия о сущности этой социальной группы общества идет с момента ее возникновения. Слово “интеллигенция”, впервые обретшее современное значение именно в русском языке, своим происхождением связано с латинским существительным intelligentia – понимание, разумение, способность разъяснить идеи и предметы; ум, разум. В средние века это понятие имело теологический характер. Оно рассматривалось как Ум Божий, как высший надмировой Разум, в самом себе творящий многообразие мира и отличающий в этом многообразии самое ценное, приводящее его к самому себе. В таком смысле это понятие употребляется и Гегелем в “Философии права”: “Дух есть. интеллигенция”.

В середине 50-х гг. Я. Щепаньский предложил социологическую модель, в соответствии с которой к собственно интеллигенции следовало бы отнести всех специалистов с высшим и средним специальным образованием (критерии образовательного ценза), вкладывающих в свой труд индивидуальные творческие и интеллектуальные усилия (критерий творчества). Данная совокупность дальше классифицируется по типу выполняемых в обществе функций (место в общественном разделении труда), в связи с чем выделились «творцы культуры» (научные работники, литераторы, актеры, художники, музыканты, архитекторы, научные работники библиотек); «организаторы социальной и экономической жизни» (инженеры, техники, работники гостиниц, директора институтов, высшие функционеры госадминистрации); «эксперты» (терапевты, стоматологи, фармацевты, учителя, духовенство, сельхозспециалисты, издательские работники). В поисках пути: Русская интеллигенция и судьбы России. – М., 1992.Неполнота профессионального перечня, подвижность границ между группами здесь очевидна. Предложенная рабочая социологическая модель была подвергнута критике, однако попытки заменить при изучении данной социальной группы понятие интеллигенция «работниками умственного труда» или «специалистами» не увенчались успехом, ибо использование понятия «работник умственного труда» в условиях интеллектуализации многих видов физической работы, затрудняло идентификацию многих промежуточных пограничных профессий. Определение же «специалист» позволяло подключать к данной категории и тех, кто достиг уровня необходимой компетентности путем традиционного профессионального обучения, и тех, кто добивался этого долголетним опытом, склонностью к изобретательству, рационализаторству и т.п. После длительной полемики социологи вернули в обиход исходный термин «интеллигенция», как адекватно обозначающий данную социальную общность, мобильность которой связана с любыми преобразованиями социальной структуры общества. История русской культуры IX – XX вв.: Пособие для вузов / Под. ред. Л.В. Кошман. – М.: Дрофа, 2003. – 80 c.

Если отталкиваться от культурологического подхода (в основе которого лежит понятие «интеллигентности», «интеллектуальности»), то ситуация становится еще запутаннее, так как операционально, на эмпирическом уровне невозможно выделить эту социальную группу. Вот какую характеристику группе интеллектуалов дает польский исследователь В. Маркевич: «К ней относятся наиболее выдающиеся ученые, не обязательно, впрочем, гуманитарной профессии, известные писатели, артисты, журналисты. Определить, хотя бы в грубом приближении структуру этой группы невозможно, ибо она в общественном мнении представлена как неформализованная разрозненная совокупность выдающихся индивидуальностей, осуществляющих самостоятельную деятельность, наделенных незаурядными знаниями, умом, огромным авторитетом и компетентно высказывающихся в вопросах, которые представляют большую важность для польского народа и всего человечества. Механизм воздействия на определенные социальные явления со стороны интеллектуалов весьма сложен. Он функционирует чаще всего таким образом: получившая широкую известность творческая личность выступает в общественном мнении как образец для народа и его культуры, в связи с чем данная личность начинает со временем считаться авторитетным представителем своего народа даже в областях, не охватываемых его профессиональной компетенцией. Таким образом, на данную личность ложится огромная ответственность (также и политическая) за свои поступки и слова, ибо ее голос получает, как правило, широкий общественный резонанс». Главацкий М.Е. История российской интеллигенции как исследовательская проблема// В кн.: Интеллигенция России в конце ХХ века: система духовных ценностей в исторической динамике. – Екатеринбург, 1998. – с. 5. Очевидно, что в основе подобного подхода лежат прежде всего неформальные, идейно-этические признаки..

А. Севастьянов выделяет внутри интеллигенции три основных группы или слоя. К первой, самой многочисленной группе относятся специалисты массовых профессий — врачи, учителя, инженеры, юристы, офицеры, священники, некоторая часть творческой интеллигенции. Интеллигенция второго круга — историки, философы, социологи, литературоведы, некоторая часть писателей, художников — обеспечивает потребности самой интеллигенции. Наконец, интеллигенция третьего круга — это фактически интеллектуальная элита, генераторы идей, определяющих деятельность всей интеллигенции в целом. В социологических исследованиях, на данные которых мы будем ссылаться ниже, речь идет, прежде всего, о первом, самом массовом круге интеллигенции, представителей которой в социологических анкетах, как правило, называют инженерно-техническими работниками, служащими-специалистами, специалистами с дипломом, управляющими специалистами и т.п. Но для нас основным критерием является критерий образовательного ценза, а именно обладание высшим образованием. Именно по этому признаку мы выделяем в социуме группу интеллигенции или специалистов с высшим образованием, и все количественные характеристики, изложенные ниже, будут касаться лиц с высшим образованием, независимо от сферы занятости, должности, обладания властью, уровня доходов и т.п.

Такой подход, несмотря на его ограниченность и уязвимость для критики, дает возможность количественного анализа процессов, происходящих как внутри этой социальной группы, так и тенденций изменения самой интеллигенции в условиях трансформирующейся социально-политической системы в России.

Мы уже отмечали структурную «слоистость» интеллигенции, наличие в ней разнообразных групп и слоев. Тем не менее, можно выделить ряд общих, «родовых», исторически неизменных признаков интеллигенции. К ним относится идейно-этическая неоднородность, проявляющаяся в отличии духовного мира, материальном и социальном положении, разных приоритетах и т.д. А поскольку интеллигенция — самый идеологизированный слой общества, то противоречия внутри нее достигают особой остроты. Отсюда второй родовой признак — внутригрупповой антагонизм, который является следствием первого. Третья особенность интеллигенции — индивидуализм, поскольку, несмотря на поточный метод обучения в коллективе, процесс созревания интеллигента индивидуален, так как знания, навыки и др. не столько ему даются, сколько берутся, творчески и индивидуально.

Наконец, четвертая особенность (следствие предыдущей) — обостренная любовь к свободе, тяга к независимости. «Но полная свобода проявления собственной личности — это такое требование, исполнение которого очень жестко ограничено общественными условиями, и осознание этого факта с неизбежностью приводит интеллигента к общественной борьбе за демократические свободы. Но ведь стремление к свободе и борьба за нее требуют единения, которого нет внутри интеллигенции. В этом диалектическое противоречие, оплодотворившее историю интеллигенции, но и сообщившее этой истории, особенно в условиях России, трагический характер». Терехов А.С. Российская интеллигенция и ее ответственность за судьбы отечества // Введение в культурологию: Учебное пособие / Под общ. ред. В.А. Сапрыкина. – М.: МГИЭМ, 1995. с. Часть II .56 с.

Интеллигенция формируется не стихийно, этот процесс имеет свои закономерности. По мере становления новой системы с ее особым политико-экономическим и социокультурным укладом пришедшие к власти сословия или классы создают свою интеллигенцию, которая вскоре претендует на роль общественного и культурного лидера. Еще Антонио Грамши, сравнивая опыт русской революции с европейской историей, отмечал в 1930 г., что всякая социальная группа, зарождаясь на почве экономического производства, создает себе один или несколько слоев интеллигенции, «которые придают этой группе однородность и сознание ее собственной специфической роли» как в экономике, так и в социально-политической области. «Организаторами новой культуры» называет А. Грамши эту новую интеллигенцию, которая выводит вслед за собой на общественную арену новый социальный класс. Осознает это выходящий на историческую арену класс (слой) или нет, но поступает так потому, что без освоения сферы культуры, без освоения в этой сфере определенного пространства он не в состоянии осознать ни самого себя в качестве субъекта в историческом процессе, своей роли в нем, ни убедить общество в правомерности и необходимости исполнения указанной роли.

Любая политическая власть, какие бы нравственные ценности она ни провозглашала, не может следовать им, ибо действия ее представляют реализацию ценностей определенной социальной группы, которая привела субъекта к власти. Даже при развитой демократии народ следует за наиболее значимыми для него группами или личностями. Зарождающаяся же демократия отягощена привязанностями к прошлому или полным анархическим отрицанием его, что не может не отразиться на формировании групповых интересов, на их приоритетности в процессе выбора субъекта власти, ее системы и форм. Стремящиеся к власти определенные группы или их представители, сориентированные на интересы выдвигающих их групп, вынуждены при получении власти эти интересы реализовывать, подавляя в той или иной мере оппозиционные им группировки.

Может ли какая-либо политическая власть в своей деятельности ставить во главу угла общечеловеческие ценности? История свидетельствует, что пока этого не удавалось сделать ни одной социальной группе, пришедшей к власти. Не потому ли реализацию гуманистического принципа: человек — цель, а не средство,– человечество связывает или с царством Божьим на небе, или с утопическими представлениями о царстве справедливости на земле? Невозможность реализации гуманистических идеалов во всей полноте приводит к концепции «меньшего зла», идеи достаточно опасной из-за субъективности трактовки добра и зла, степени зла.

Исходя из сказанного, особый интерес представляет анализ того, какой класс, слой (классы, слои, группы) выходят на первый план в посттоталитарной России, какую интеллигенцию вызывают эти слои к жизни, к социально-политической активности, какая культура выходит на первый план. Ответы на эти вопросы требуют специального многопрофильного исследования. Мы же остановимся на некоторых процессах, затронувших российскую интеллигенцию в условиях трансформирующегося общества.

Энциклопедичный YouTube

Производится от латинского глагола intellego :

1) ощущать, воспринимать, подмечать, замечать
2) познавать, узнавать
3) мыслить
4) знать толк, разбираться

Непосредственно латинское слово intellegentia включает в себя ряд психологических понятий :

Источники:

http://sofya1444.livejournal.com/840689.html
http://www.proza.ru/2020/01/27/636
http://bestgeneric.ru/takaya-vot-ona-intelligenciya-tvorcheskaya-prestupnost-i/