Что такое причта в литературе. Что означает притча

Притча

При́тча — это малый поучительный рассказ в дидактико-аллегоричном литературном жанре, заключающий в себе моральное или религиозное поучение (премудрость).

Близка к басне; в своих модификациях — универсальное явление в мировом фольклоре и литературе.

Содержание

Понятие притчи

• Жанр эпоса: небольшое повествовательное произведение назидательного характера, содержащее религиозное или моральное поучение в иносказательной (аллегорической) форме. Близка к басне, но отличается от неё широтой обобщения, значимостью заключённой в притче идеи. В притче нет обрисовки характеров, указаний на место и время действия, показа явлений в развитии: её цель не изображение событий, а сообщение о них. Притча часто используется с целью прямого наставления, поэтому включает объяснение аллегории. Широкое распространение получили притчи с религиозным содержанием («поучением»), например, «Притчи Соломона», новозаветные притчи о десяти девах, о сеятеле и др.

• Эпический жанр в литературе XIX—XX веков, в основе которого лежит принцип параболы; характеризуется предельной заострённостью главной мысли, выразительностью и экспрессивностью языка. К жанру притчи обращались Лев Толстой, Франц Кафка, Бертольд Брехт, Альбер Камю и др. [1]

Библейские притчи

Основным источником притчевых структур в европейской литературе является Новый Завет. В Ветхом Завете нет ещё того чёткого жанрового образования, которое принято называть притчей. Отдельные сюжеты, например, об Иове, Аврааме и т. д. тоже можно условно назвать притчами, но в них ещё нет окончательного разделения времени и вечности, принципиально отличающего евангельскую притчу.

Притчи Соломона — это скорее премудрость, «изложенная как житейский совет, обоснованная волей единого Бога, придающий мудрости объективный и непреходящий характер [2] » . Но толкование их по характеру не идентично евангельскому. Толкования, которые Иисус Христос дает своим притчам, говорят о вечной, небесной, истинной, духовной жизни, а соломоновы притчи целиком обращены к повседневной бытовой и ритуальной практике человека. Фабула, связующая земное, временное и небесное, вечностное, фабула, говорящая об индивидуальном нравственном выборе и индивидуальной ответственности за этот шаг — вообще отсутствует.

Толкование в евангельской притче — это её суть, главная задача фабулы проиллюстрировать толкование. Евангельская притча призвана сделать более «осязаемыми» какие-либо истины, идеи христианства. То есть существуют некие элементы сознания, не доступные чувственному человеческому восприятию, ведь и Бога, и Царствие Небесное нельзя ни увидеть, ни объять разумом, а притча делает эти идей, принципиально лишенные зрительного и осязательного образа, «видимыми и ощутимыми». В притче происходит постепенное развоплощение земных реалий в сторону духовной абстракции. В евангельской притче толкование — часть неотъемлемая, в отличие от последующих эпох.

Именно евангельские притчи играют особую роль в эволюции этого жанра и, если можно так выразиться, «иносказательного типа сознания» вообще, которое можно назвать доминирующим для многих веков истории человечества.

Что такое притча?

В Евангелии очень много притч — вымышленных историй, в которых заложен глубокий смысл. Иисус Христос притчами рассказывает своим ученикам и слушателям о Боге. Это не случайно: притча как форма передачи знания, откровения часто достигает большего результата, чем просто изложенная мысль. Приведу пример. Наверное, каждый из нас задумывался над тем, что такое «вечность» и что такое «бесконечность». Если поговорить об этом с математиком, он напишет цифру в бесконечной степени. Физик или астроном объяснит, каково отношение известных нам расстояний к световому году, сколько световых лет разделяет ближайшие звезды, и расскажет, что есть звезды, которые находятся еще гораздо, гораздо дальше. И мы можем попытаться представить, сколько поколений людей летело бы к этим далеким звездам на самой максимальной скорости.

Древняя притча говорит нам о вечности и о времени больше, короче и ярче: стоит одинокая огромная скала, раз в тысячу лет на вершину спускается орел, чтобы поточить об нее клюв; когда он сточит скалу, вечность только начнется. Ни одной цифры, но сразу ясно: вечность непознаваема, несоизмерима с кратким мгновением человеческой жизни.

Фото Erik Drost

Христос прибегает к притче, потому что она застревает в уме и в течение долгого времени побуждает думать. Когда ученики просили его разъяснить притчу о сеятеле, Он сказал: «Вам дано знать тайны. Остальным — в притчах» (см. Мк 4: 11) и объяснил им притчу о сеятеле. Кстати, раз объяснил, значит, ученики тогда еще не знали тайн. А главное, тому, кто думает над притчами и понимает их, тайны начинают открываться. Что за тайны? Самые важные — каков Бог, каков человек и каковы их отношения. Что Бог ждет от человека, что ему нравится в нас, что не нравится, что вызывает радость, а что гнев и отторжение; что главное в нашей жизни, а что второстепенное.

Знания в виде притчи западают в сознание, как семена, прорастают там и дают плоды. Смыслом, которым они проросли, мы наполняем свою жизнь.

Евангельские притчи очень разные. Есть длинные, есть короткие. Есть известные и не очень; одна из самых известных — притча о блудном сыне. В Эрмитаже больше всего народу стоит перед знаменитой картиной Рембрандта «Возвращение блудного сына». Увидеть ее очень трудно, если ты не двухметрового роста, потому что она загорожена спинами людей, которые смотрят на нее по двадцать, тридцать, сорок минут, по часу. Что они пытаются там увидеть? Зачем столько времени глядеть на картину? Благодаря гению великого нидерландского художника она так глубоко раскрывает притчу о блудном сыне, что каждому становится понятен вложенный Христом смысл. Эта притча дана нам в ответ на вечный вопрос человека: «Господи, кто я Тебе и Кто Ты для меня?»

Это самый главный, самый острый и страшный вопрос для любого верующего. Много раз в течение жизни он встает перед каждым из нас, особенно когда приходит беда, горе, постигают испытания. Нам иногда кажется, что Господь перестал быть нашим Отцом, что нам слишком тяжело, что Отец не может послать сыну такое суровое наказание. Но в эти минуты стоит вспомнить слова 90-го псалма, где Господь говорит через Своего пророка Давида, что Он с нами в наших скорбях: с ним есмь в скорби… Бог Сам полностью погрузился в человеческую скорбь, до самой глубины, до предела. Он не мог ее отменить, потому что скорбь неизбежно следует за грехом, но Он пришел и встал рядом с нами. Когда у человека горе, — допустим, у вашего друга умер отец, погиб в автокатастрофе, — с ним не надо говорить, а просто прийти, сесть рядом и обнять, быть рядом. И если вы переживали подобную потерю, он будет чувствовать, что ваше сердце рядом с его сердцем. Вот и Христос вошел в самую страшную скорбь, возможную для человека, чтобы укрепить нас в наших скорбях. У Марины Цветаевой есть такие слова: «Бог… Ты не был женщиной на земле». Вот говорят: «Он не был одиноким стариком, не был больным…» Был! Он был Человеком, Который испытал все скорби. Предательство — ученики разбежались, все оставили… Претерпел бичевание, избиение, поругание и казнь совершенно несправедливо, вообще ни за что! Испытал полную меру человеческой подлости до самого дна.

Христианские распятия — православные, католические эпохи Возрождения — очень красивы, художники наслаждаются прекрасным образом Умершего на Кресте. И только один немецкий живописец XVI века Маттиас Грюнвальд не наслаждается, а ужасается: на расписанных им алтарях — позеленевшая мертвенная кожа, впившиеся шипы, кровоподтеки, сведенное в мучительной агонии тело Господа, вывернутые в предсмертных судорогах руки и пальцы. Эти изображения не дают спокойно дремать, будят нас, напоминают, что это было за страдание, что за крест мы на себе носим. Не просто так древнеримский историк Тацит называл распятие самой страшной казнью, которую придумало человечество. а уж на что римляне были жестоки… Например, по римским законам, показания раба не принимались без пытки, даже если он проходил по делу как свидетель, а не как обвиняемый. Почему Христос пошел на такую казнь, почему ему не отрубили голову? Он добровольно принял самую страшную муку, потому что отменить это было нельзя — каждое преступление неизбежно влечет за собой наказание.

Я недавно прочел рассказ об одном грузинском князе (когда Грузия вошла в состав российской империи, все помещики, в том числе по российским меркам мелкопоместные, получили право на княжеский титул): случился голод, в селении объединили запасы еды, но кто-то их воровал, и князь отдал приказ, что, если вор будет найден, он должен получить 50 ударов плетью. И оказалось, что воровала его мать. Собралось все село, старую женщину положили на лавку, а сын лег сверху и принял на себя эти 50 ударов. Позволить хлестать мать плетью он не мог, но и отменить приказ нельзя, потому что это будет беззаконие.

Фото peter burge

Христу надо разбудить нас к новой жизни. Как это сделать, как добраться до сердцевины человека? Надо сделать что-то такое, чтобы все поняли: любовь — это главное.

У всего Евангелия задача не дать нам успокоиться. Закон, который был до Евангелия, можно выполнить и успокоиться, а Евангелие вы- полнить нельзя. Как исполнить слова будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк 6: 36) или будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5: 48)? Когда Христос молится: да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин 17: 21), это разве значит, что мы, люди, можем быть так же едины, как Лица Святой Троицы? Не можем. Нам даны в Евангелии невыполнимые заповеди. У Бога задача нас разбудить — чтобы мы не спали, беспокоились и думали о том, что угодно ему.

Поэтому и притчи Христовы услышишь, ходишь с этим, размышляешь, и они тебя будоражат. В них всегда остается непонятая, недосказанная часть, так специально задумано, чтобы мы все время к ним возвращались. Ведь очень хочется уложить Евангелие в схемы, спрятать в футляры, обезопасить себя — но Евангелие острое, оно, как апостол Павел говорит, острее всякого меча обоюдоострого (Евр 4: 12). Об него можно порезаться, пойдет кровь и будет больно, потому что там слова, которые нас обличают, Христос говорит их нарочно, чтобы разбудить нас и привести к Себе.

Это отрывок из книги протоиерея Федора Бородина “Возрастай с Евангелием. Как воспитать ребенка в евангельском духе. Притчи Христовы” издательства “Никея”.

Автор расскажет юным читателям о контексте каждой из 27 евангельских притч. Через яркие и интересные примеры из современной жизни, литературы и собственного опыта отец Федор раскроет для мальчишек и девчонок удивительный и глубокий смысл Евангелия.

Притчи

Буддийские притчи

Даосские притчи

Дзенские притчи

Индийские притчи

Притчи для детей

Притчи о жизни и смысле жизни

Притчи о йоге и саморазвитии

Суфийские притчи

Христианские притчи

Притча — источник вековой мудрости

Хорошая притча, как мелодия, которую услышав однажды, уже невозможно забыть. Она остаётся в памяти надолго, а быть может даже навсегда. Такое сильное влияние имеют на человеческий разум эти творения фольклора или авторской мудрости. Особенность притч состоит в том, что они мало кого оставляют равнодушным. Притчи полезны и интересны людям разных возрастов, потому что они хранят в себе и передают мудрость тысячелетий.

Что такое притча в литературе. Значение слова «притча»

Притча – это небольшой нравоучительный рассказ в иносказательной форме, где героями могут выступать животные или представители растительного мира. Важный элемент притчи – это её подтекст. Как и в басне, у притчи всегда есть другая сторона, что и роднит эти два жанра, также у них есть ещё один объединяющий фактор – это нравоучительный вывод и мораль. Нравоучительность более сродни басне, подтекст в ней обычно ясно выражен и изначально понятен всем, в то время как в притче читатель не всегда может найти вывод, представленный автором, он ещё должен его сам поискать и домыслить.

Притча открывает большую свободу для интерпретации. Она более философская по своему складу. В ней меньше однозначности по сравнению с басней. По смысловой направленности она может быть гораздо сложнее, а по форме — проще; также в притче не всегда присутствует чётко выявленный сюжет. Можно сказать, что иногда его нет вообще. Этим отличаются «минималистичные» притчи. Однако у многих коротких притч есть сюжет, но в сжатой форме, что позволяет читателю максимально сосредоточиться на смысловом подтексте литературной формы, нежели на филигранной проработке образов персонажей или ситуаций.

Что означает притча

Παροιμία (с греческого переводится как ‘припутное’) являлась кратким изречением, в котором выражалось жизненное правило, мудрость в сконцентрированной форме. Обычно это греческое слово применялось к библейским историям в виде таких притч, как притчи Соломона.

Другое слово Παραβολή уже означает более объёмное по форме сочинение, где за основу взяты ситуации из повседневной жизни, но через них иносказательным образом выражены высокие духовные понятия. Такие произведения были прежде всего предназначены для простых людей, чтобы облегчить им понимание умозрительных концепций, и через притчу-параболу сделать их доступными для восприятия. Притча в какой-то мере «снисходит» до уровня неподготовленного к философским понятиям читателя.

Иначе притчу ещё называют параболой, что и означает второе определение, представленное на греческом языке выше. Есть несколько гипотез по поводу происхождения слова. Тут и ассоциации с фигурой, т. е. рассказ, как «фигура». Есть и прямые указания на то, что строение литературного жанра притчи или параболы напоминает форму математической параболы. Начинается будто бы ниоткуда, издалека, затем повествование быстро приходит к критической точке, где происходит ключевой момент притчи, и затем идёт возвращение к тем мотивам, с которых начинали.

Слово «парабола» стали употреблять со времён Аристотеля, и в дохристианские времена её значение было близко аллегории и загадке. Многие из тех литературных терминов, которые мы сейчас разделяем, воспринимались как одно понятие. Под параболой подразумевались такие понятия, как басня, пословица, афоризм, эпиграмма. То, что объединяло эти понятия между собой, так это краткость изложения или включение сравнения во внутреннюю структуру композиции.

Интересные притчи, или параболы, в литературе

Парабола, или по-русски — «притча», пользовалась популярностью в XIX веке, но выделилась в отдельный жанр несколько позже, в XX-м веке, во многом благодаря произведениям Ф. Кафки и Б. Брехта. Из короткого произведения, каким считалась парабола, она стала больше походить на крупную литературную форму. «Повелитель мух» Голдинга, «Старик и море» Хэмингуэя, «Скотный двор» Оруэлла и другие произведения прошлого века пополнили сокровищницу романов-притч, иначе говоря, романов-парабол.

Однако по-прежнему наибольшей популярностью пользуются интересные фольклорные притчи. Народная мудрость, пронесённая через века, мало кого оставит равнодушным, а принимая во внимание то, что парабола многослойна, в подтексте есть несколько уровней, которые к тому же можно интерпретировать по-разному. Иногда приходится долго думать над поставленным в параболе вопросом, потому что всё не так однозначно, как кажется, и бывает очень интересно взглянуть и перечитать одну и ту же притчу через какое-то время, чтобы понять скрытое значение, которое она в себе несёт.

Если мы обратимся к фольклорной традиции, то перед нами предстанет огромный выбор притч народов мира: западные и восточные, греческие, индийские, христианские и суфийские, древние и современные. Каких только нет! Этот жанр действительно не остался незамеченным, пожалуй, ни одним народом, у которого было развито литературное творчество.

Чему учат притчи: короткие притчи, мудрые притчи

Один из мудрецов когда-то сказал, что тот, кто не меняет мнений, либо умер, либо дурак. Человек растёт, и его мировоззрение не стоит на месте. Взгляды становятся шире, во многом он становится терпимее, потому что жизненный опыт раскрывает глаза на то, что раньше воспринималось только с точки зрения максимализма, как чёрное или белое. Чем больше человек познаёт в жизни, чем с большим количеством людей встречается, тем более расширяется и его кругозор. Он принимает и понимает различные стили жизни других без осуждения, потому что начинает действительно понимать, что личность на Земле — это часть всеобщей мозаики. Но для того, чтобы эта мозаика получилась многоцветной и разнообразной, нужны все цвета, т. е. не обойтись и без тёмных оттенков.

Когда мы рассматриваем узор вблизи, мы оцениваем его по-другому. Мы слишком увлечены деталями, чтобы ухватить целый образ, а он виден только со стороны. То, что человеку, находящемуся рядом с фрагментом, кажется неприглядным и нелепо расположенным, на расстоянии будет выглядеть как занимающее своё место, только ему предназначенное.

Это так же, как любоваться метровыми полотнами Тициана или Рембрандта, стоя на расстоянии вытянутой руки от них. Чтобы оценить красоту творения, нужно сделать шаг назад и тогда целостность и выстроенность композиции откроется взгляду, потому что вы перестали смотреть лишь на небольшой фрагмент, отдалившись физически, вы приблизились мысленно и духовно. Это во многом сходно и с постижением произведений иносказательного характера, таких как басни и притчи.

Для того чтобы воспринять их во всей полноте, нужно отойти от них, отложить на время их чтение, но потом вновь к ним вернуться. Кто-то возвращается по случайному стечению обстоятельств через годы, кто-то целенаправленно делает вторую и третью попытки через определённое время и находит для себя совсем новые аспекты, казалось бы, давно понятого произведения.

Как понимать поучительные притчи

В том, как понимать поучительные притчи, многое зависит от восприятия. Наша психология – ключ хоть и не ко всем в мире вещам (т. к. есть и более высокие понятия, которыми заправляют не психические процессы), но к большей их части, и восприятие одно из них. В зависимости от того, на какой ступени психо-духовного развития вы находитесь, с той позиции вы и будете подходить к осмыслению притчи, такой смысл вы в ней и увидите. Необычность и уникальность притчи состоит в том, что она всем возрастам покорна, и вы, находясь на новом отрезке своей жизни, с каждым разом обращаясь к своим любимым притчам, будете открывать в них для себя что-то новое. Однако это будет происходить не по причине того, что в прошлый раз вы невнимательно читали. Притча тем и привлекательна, что это не парочка томов великих русских классиков, которые можно осилить только в течение некоторого времени, просто в её ёмкой форме заложено настолько много, что этой смысловой нагрузки хватило бы и на более масштабную литературную форму.

Притча не требует от читателя больших временных инвестиций. Она, своего рода, полезный «фастфуд», но в том смысле, что на её освоение не нужно тратить много времени, зато её «коэффициент полезности» для ума и души будет повыше самого лучшего витаминно-минерального комплекса. Притча — еда концентрированная. Много за раз употребить не удастся, а если и получится, то нужно всё это усвоить, обдумать и осознать. Вот на это и нужно время. Одну прочитал, и пища для ума есть на весь день, а может быть и дольше. Перечитал — и опять нашёл что-то новое, потому что посмотрел с другой стороны, а может быть под воздействием иных обстоятельств. Притча хоть и проста, но вместе с тем многогранна, однако грани её скрыты от глаз. Их не увидеть невооружённым глазом. Тут нужен навык. Нужно научиться видеть ценность алмаза, когда он ещё не огранён, потому что, когда он уже в оправе, восхититься сможет каждый, а вот рассмотреть и понять, что за самородок вы держите в руках, сможет только истинный знаток и ценитель.

Так и притча открывает свою подлинную суть и смысл только пытливому и умному читателю, который задумается и полностью осознает скрытый смысл, таившийся за нехитрым сюжетом повествования, а на деле оказавшийся самоцветами мудрости, подчас рассыпанными всего на одной печатной странице.

Источники:

http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/26163
http://foma.ru/chto-takoe-pritcha.html
http://www.oum.ru/literature/pritchi/